Что висит в музеях …

Арт-критик Джерри Зальтц говорил, что 85% произведений современного искусства плохи. «Большинство причастных к миру искусства согласны с такой оценкой, но готовы до хрипоты спорить о том, к какой категории следует отнести ту или иную конкретную работу». Художник Илья Китуп еще категоричнее. Он говорит, что «где-то 95% всего искусства г-но полное, очень плохое искусство. И всем нужно в этом разобраться. Попытаться сделать усилие и понять, что подавляющее процентное количество всего искусства это очень плохое искусство. Убогое, чудовищное, страшное, бездарное… Но вот вычленить 2-3% действительно настоящего хорошего искусства — это очень трудно. Я призываю всех сосредоточиться только на этом. Не западать на всякую хрень. Задуматься. А хорошее ли искусство то, что мы видим. Но это школа концептуализма. Она такая очень сложная…»

Это, конечно, весьма радикальные высказывания. Особенно последнее. Однако если бы не опасения быть растерзанными толпой апологетов, то количество критических отзывов, пусть и менее радикальных, в адрес музейных коллекций и «классических» объектов «охов и вздохов» было бы гораздо больше.

Оставив в стороне возникшее возмущение, попробуем разобраться в том, какое рациональное зерно содержится в этих высказываниях. Возможно, это перевернет наше представление о том, что мы считали искусством и в чем нас убеждали экскурсоводы и путеводители.

И проиллюстрируем эти рассуждения картинами художников Бэнкси и Акролесты, по-своему иронизирующими над китчем и критикующими вкусы зрителей и искусствоведов.

Бэнкси. «Покажи мне Моне»

Дальше трепетным барышням лучше не читать, ибо все, что они знали про искусство — ложно.

А дело тут вот в чем…

Почти все, что хранится в музеях, является не искусством, а китчем. Средневековым китчем или китчем «нового времени». Или декоративно-прикладными ремесленническими изделиями, т.е. тоже китчем. Мастерски исполненным, потрясающе профессиональным, фантастическим по качеству… китчем, но не искусством.

Современная «навороченная» техника — мобильник, машина, самолет, компьютер — тоже поражают воображение, но никто не называет это произведением искусства. Это обычный товар. Иногда красивый.

Но почему же музейное искусство — китч?

Начнем с определения (по Википедии): «Китч (кич) (нем. Kitsch — халтурка, безвкусица, «дешёвка») — проявления массовой культуры, характеризующиеся серийным производством и статусным значением. Ориентирован на потребности обыденного сознания.»

Не напоминает ли это определение ситуацию с обилием распятий, тайных вечерей, мадонн, венер и пр.? Что в античности, что в средние века, что в период ренессанса и т.д., вплоть до т.н. «нового времени».

Или ситуацию с айфонами и лабутенами?

Бэнкси. Интервенция в чужую картину. «Банальность банальности зла» (The Banality of the Banality of Evil).

Фашист на скамейке вписан художником в купленный на распродаже банальный, добротный «классический» пейзаж.

Практически все, что нам сейчас известно в классическом искусстве, когда-то было создано по заказу властей, церкви, аристократии… для воздействия на «обыденное» сознание и являющееся проявлениями «массовой культуры» того времени. Особенно, церковная живопись. А другой почти и не было. Разве что парадные портреты, да батальные сцены… выполнявшиеся так же по заказу и в соответствии со вкусами не очень-то утонченных и мало образованных аристократов.

Впрочем… соцреализм тоже заказывался властью для воздействия на «обыденное» сознание. Это не более чем вариант рекламного плаката. Как и росписи в церкви.

Все очень просто. До конца 19 века все художники (скульпторы, архитекторы и т.д.) могли оставить «в веках» только то, что у них купит аристократ, король или купец. А те покупали лишь то, что совпадало с их довольно примитивными вкусами. Такими же примитивными как вкусы поклонников «бразильских» сериалов. Но никому не приходит в голову называть мыльную оперу искусством.

Таким образом, все, что дошло до нас с тех времен — это китч. И в музеях китч. И студентов учат на средневековом китче, ругая за создание китча современного.

Это вовсе не означает, что мастер и ремесленник, включая всех «тицианов» и «рафаэлей», не создавал действительно потрясающие вещи, которые были искусством. Просто они почти все не сохранились, не дошли до нас. Сгнили или утеряны в мастерских художников.

И Википедия уточняет: «Китч исполнялся профессиональными мастерами, однако был ориентирован на стандартизированный усредненный вкус.»

Например, вкус графов и баронов, следующих моде. Кардиналов и королей, жаждущих власти. Купцов, промышленников, банкиров, тешащих свое тщеславие и украшающих гостиные или спальни натюрмортами, портретами, сценками «на охоте» или обнаженкой (порнуху-то тогда еще не снимали). Довольно трудно считать их всех интеллектуалами, эстетами, а порой и просто хотя бы грамотными людьми.

Т.е. опять таки… то, что дошло до нас и было изготовлено действительно прекрасными художниками, «профессиональными мастерами» тем не менее является… китчем. И стоя у этого китча искусствоведы с придыханием рассказывают посетителям об искусстве.

Акролеста. «В мастерской Питера Пауля Рубенса»

Вернемся к Википедии. Не как к некоему абсолюту, а как к усредненному справочнику. «Китч стали определять как эстетически обедненный объект низкопробного производства, предназначенный скорее для идентификации новоприобретенного социального статуса потребителя, нежели для пробуждения подлинного эстетического чувства.»

Наверно не нужно повторять про «идентификацию… социального статуса потребителя» — графов, генералов, королей, придворных, епископов и т.д. и их эстетические чувства?

Необходимо выделить два основных признака китча.
1. Китч — это работа на заказ, согласно вкусам не художника, а заказчика. (Микеланджело всеми силами сопротивлялся дурному вкусу кардиналов Ватикана, но кардиналы все-таки подправили его роспись, превратив ее в китч, при взгляде на который у искусствоведов текут слюнки, которые они наматывают затем на уши экскурсантам.)

2. Китч — это вторичная (типичная, привычная) работа, канон. Заказчик по определению не может заказать нечто новое. Заказчик всегда заказывает «в стиле», «похожее» и т.д.

Это положение можно объяснить примерами.

Например, на момент создания стиля «больших глаз» Маргарет Кин делала не китч. Это был ее стиль. Она спокойно работала в нем, и никто ее работ не замечал. И китчем «большие глаза» стали не по воле художника. А по воле тех же «знатоков», сначала раскрутивших ее стиль, а потом других «знатоков и ценителей», объявивших это китчем. Однако… эти последние не правы, поскольку Кин во-первых создала стиль (и подражателей, вплоть до японских аниме и Мураками), а во-вторых потому, что ее живописный прием был изначально уникален, первичен. До нее никто так не писал.

Акролеста. «Фрагмент картины Маргарет Кин, заблудившийся в Большом городе»

И вторичен как раз Мураками, создающий вовсе не искусство, а просто дико дорогой китч, эксплуатируя художественную находку Кин.

Или менее известный пример. Прерафаэлиты (несколько английских художников 19 века). Прерафаэлиты впервые нарисовали то, что теперь рисуют все кому не лень. Красивые, очень красивые картинки. Сказочные красавицы в гиперреалистичной манере и т.п. Теперь так рисуют многие, включая артели на китайских фабриках. Но они китч, поскольку не создавая своего, используют наработки прерафаэлитов. Вторично и скучно. Но красиво… до поросячьего визга. И они — китч.

А прерафаэлиты — не китч, прерафаэлиты — искусство. И по законам жанра, как любое новое хорошее искусство, они сначала были тупо освистаны критикой, ибо были новы и непохожи на все, что рисовали до них. Были бунтарями и новаторами. Изобрели новые ходы, технику живописи, сюжеты, методы. А потом, через почти 130 лет, их стали копировать в огромных масштабах и вот это «под прерафаэлитов» — как раз и есть китч.

Или классический пример превращения искусства в китч и коробки шоколадных конфет — импрессионисты.

Акролеста. «Импрессионисты на отдыхе в стогах»

Импрессионисты, сначала обруганные критикой, конечно, не китч. Не их вина, что теперь они на каждой второй конфетной коробке. Не их вина, что подражатели создают «импрессионизм» в промышленных и безвкусных масштабах.

На момент создания стиля, новых приемов, нового взгляда на живопись, нового художественного языка — импрессионисты, несколько французских художников, были первооткрывателями. А в слюни, сопли и китч их превратили уже после. Зрители и критики.

Еще один пример. Чуть более сложный. «Капричос» Гойи — не китч — это работа не на заказ. А вот все остальное, увы, китч, ибо на заказ и, разумеется, в угоду вкусам заказчика. Что не умаляет мастерства Гойи, но умаляет способность искусствоведов и критиков мыслить здраво и логично.

И поскольку до 19-го века практически все работы художники делали на заказ (практически все, что дошло до нас с тех времен — это заказанные работы), то при всем мастерстве художника, при всем его скрытом или явном бунте против вкусов заказчика, это все равно китч. Т.е. критики восхваляют китч в лекциях о любом искусстве старых времен, в музеях — китч, в монографиях — воспевание китча.

Правда, это теперь критики восхваляют те, старые, картины. А тогда ругали. Критики вообще крайне последовательны в своих суждениях.

Все настоящее искусство, которым располагает человечество, было создано за последние 100-200 лет. Создано и сохранено. Второе очень важно. Ибо создавалось искусство и 10000 лет назад. Но ничего не сохранилось, ибо дворцы гораздо долговечнее, чем мастерские и чуланы художников.

Впрочем, на свои идеи и желания у многих художников просто не оставалось ни сил, ни времени. Им надо было успеть и исхитриться прокормить бы семью востребованным аристократами китчем.

Однако в последние два века, благодаря техническому прогрессу, у художников начало оставаться время и силы творить, а не только прислуживать заказчику. И это позволило им заняться реальным созданием искусства. Кроме того, появился дополнительный «слой» покупателей и почитателей с более развитым вкусом, чем вкус лавочного торговца или средневекового вояки. Да и хранить работы стало проще, и времени прошло еще не так много, чтобы эти работы исчезли. В противном случае мы никогда бы не увидели ни полотна ван Гога, ни Сезанна, ни Гогена, ни многих других.

Бэнкси. Пародия на картину "Поющий дворецкий" Джека Веттриано.

Почему же люди часто игнорируют искусство и млеют от китча?

Искусство — это создание нового. Того, чего еще не было. Именно поэтому импрессионисты, сюрреалисты и другие художники сначала вызывали отторжение и раздражение. Именно поэтому произведения художника становятся понятыми и ценимыми лишь через десятилетия после создания. Просто потому, что «туго доходит».

То, что художник понял, почувствовал, выразил, «доходит» и осознается другими лишь через десятилетия. А китч понятен сразу.

А «Черный квадрат» Малевича раза с десятого и то с объяснениями, а «Крик» Мунка стал понятен лишь после потрясений 20-го века.

Акролеста. «Предчувствие Мунка - Портрет 20-го века». 

(На переднем плане фигура с картины Эдварда Мунка «Крик», на заднем - ворота лагеря смерти «Освенцим»)

Собственно, аналогичные процессы происходят со всеми гениальными творениями, включая научные, например, с теорией относительности, эволюционной теорией или квантовой физикой. Впрочем, как и с открытием устройства солнечной системы — за такие воззрения можно было и на костре сгореть в свое время. И некоторые ученые сгорали.

Таким образом, как в настоящей науке, так и в настоящем искусстве, есть три типичные психологические стадии: неприятие, осознание (на которое требуется время) и понимание.

Что же из этого следует? Честность.

Нет никакого греха купить красивую безделушку. Нет греха «не понять» искусства. Не все же понимают квантовую физику. Но тот, кто приложил усилия и понял — умнее.

Важно понимать, что красивая китчевая безделушка «мозгов не прибавит», а вот искусство - прибавит.
Акролеста. «Котюрморт». Два в одном - и натюрмортик и котики - все атрибуты китча.

Именно поэтому в каждом американском штате есть музей современного искусства, куда водят школьников и они, как и художник, пытаются почувствовать дуновение будущего, изучая современное искусство.

Таким образом «утилитарная» функция искусства состоит в предвидении. В выражении едва заметных тенденций. В предчувствии вектора перемен, в ощущении будущего. Искусство гораздо ближе к фундаментальной науке, а китч и ремесла — к науке прикладной.

Все это не умаляет мастерства создателей. В современном мобильнике может быть гораздо больше удивительного, чем в лекциях Ампера или Аристотеля. Но без их лекций не появилось бы мобильника. Так же как без искусства не появился бы дизайн смартфонов, потому что дизайнер, являясь прикладным мастером, впитал нечто от неизвестного нам художника, м.б. и от «Черного квадрата» Малевича.

Акролеста. «Пьеро Манзони передает сообщение от Йозефа Бойса Энди Уорхолу» 

(Предлагаем читателям самостоятельно разгадать эту шараду.)

На самом деле то, что дает мозгу современное искусство, конечно, гораздо шире смартфона. Но, как и при изучении языков, философии или физики, для того, чтобы получить пользу, нужно потратить немало сил.

А если хочется лишь получить удовольствие, то милости просим в музей. Там, кстати, можно и безделушку на буфет купить и мороженным полакомиться. То же ведь вариант удовольствия.

 
Автор: Павел Дюранов

В качестве ироничных и философских иллюстрации использованы картины Акролесты и Бэнкси